|
|
||
|
|||
В сороковых годах прошлого века судьба забросила русского эмигранта Петра Гуляра, жившего после Октябрьской революции в Китае, в небольшой городок Лицзян, затерянный на восточной окраине Тибета. Это событие вполне имело все шансы для того, чтобы остаться незамеченным, если бы автор, по прошествии лет, не задумал написать о своём путешествии и жизни в Лицзяне интереснейшую книгу, в которую он попытался вложить все свои наблюдения и знания, касающиеся этого отдаленного горного района. Скажем больше, он вложил в неё всю свою душу, которая, к тому времени, уже всецело принадлежала горам Тибета и забытому королевству народа «наси». «Я родился в России более пятидесяти лет назад. Катаклизмы, потрясавшие мир с начала века, застали меня в самом раннем возрасте, и настолько неожиданными и жестокими были эти изменения, что я никогда не смогу воспринимать свою жизнь как нечто целое и неразрывно связанное, но лишь как последовательность жизней, не имеющих ничего общего одна с другой.»* Среди огромного количества русских исследователей и путешественников, имя Петра Гуляра, автора «Забытого королевства», никогда и никем не упоминалось. Хотя вряд ли можно сказать, что в России о Гуляре забыли – скорее, о нём не очень-то и помнили. Может быть оттого, что книга о его путешествии и пребывании в Лицзяне была написана на английском языке, может потому, что его купеческое происхождение и эмигрантская судьба не совсем стыковались с советскими идеалами. Возможно, произошло это и по той причине, что его интересный и живой слог, не претендуя на излишнюю научность, присущую классическим исследователям, представлялся людям, отвечавшим в СССР за книгоиздание, чем-то совсем несерьёзным и недостойным внимания. Хотя Гуляр и не был учёным, труд, написанный им по итогам длительного пребывания в Лицзяне, стал бы гордостью любого этнографа. Прожив бок о бок с местными жителями в течение почти девяти лет, он смог изучить их нравы и обычаи настолько подробно, что его книгу можно смело назвать энциклопедией Лицзяна и населяющих его наси. Вторая родина «Мой интерес к Востоку, а именно к Китаю, Монголии, Туркестану и Тибету, проявился довольно рано. Восток, должно быть, уже был в моей крови, и это несомненно пришло ко мне по материнской стороне. Её отец и дед были знаменитыми купцами, и в прошлом веке их караваны ходили в Хобдо и Кяхту, и даже до самого Ханькоу, за китайским чаем и шелками.»* В Китай Гуляр вместе с матерью попали сразу же после революции, спасаясь из разрываемой гражданской войной России бегством через Дальний Восток. Но его интерес к восточной культуре появился намного раньше – вся окружавшая его в детстве атмосфера предполагала развитие таких наклонностей.
В самом деле, Гуляра, русского по происхождению, можно было смело считать азиатом по духу. Он весьма успешно совместил в себе западное воспитание с восточной мудростью, потому очень хорошо чувствовал свое преимущество перед другими иностранцами, живущими в Китае и пытающимися сосуществовать с местным населением. Он обладал той самой интуицией, которая позволяла ему определять, что есть хорошо, и что есть плохо, в этом, совершенно отличном от западного, обществе. Он понимал, когда надо продолжать, а когда надо остановиться, он осознавал, когда надо говорить, а когда лучше промолчать, он знал, с кем здесь можно иметь дело, а с кем нельзя. Другими словами, он просто «чувствовал» Китай. До того, как попасть в Лицзян, Гуляр прожил в Китае около двадцати лет. И благодаря своей хваткости, сообразительности и широте взглядов, он занимался многим – работал в торговле, был специалистом по древностям, возил туристов по Юго-Восточной Азии, прекрасно разбирался в чае и драгоценных камнях, обладал медицинскими познаниями и навыками. Словом, он был мастером на все руки, и мог бы жить весьма успешно в любых условиях и где угодно.
Но мысли его давно уже были обращены на Запад Китая. Именно в эти, дикие и непонятные даже для самих китайцев, места и хотел он попасть. В конце концов, такая возможность представилась, когда Гуляр начал работать в Китайских производственных кооперативах – организации, занимавшейся развитием кооперативного движения в отдаленных уголках страны. Гуляру совсем не надо было бороться с какими-либо конкурентами для того, чтобы получить свое назначение: поездка в предгорья Тибета для многих китайцев была сродни ссылке. Во-первых, это казалось им просто чрезвычайно далеко, а во-вторых, там жили абсолютно дикие, по мнению китайцев, народы, которые и говорить-то по-китайски не умели, зато славились своей жестокостью и носили мечи и кинжалы. Но именно туда и желал попасть Гуляр, ведомый своей мечтой о «Западных областях». Рай обретенный и Рай потерянный «В Лицзяне не было трущоб. Там не было специальных кварталов, где жила бы одна беднота... Там не было Вест Энда и Ист Энда, и одна часть города была также хороша и аристократична, как и другая... В Лицзяне не было машин, экипажей или рикш. Все ходили пешком, богатые и бедные, генералы и солдаты, вне зависимости от касты или класса.»*
Если приехать в Лицзян ранним утром, то, на первый взгляд, может показаться, что описанный Гуляром более полувека назад город, всё так же пребывает в том спокойном и идиллическом состоянии, которое позволило русскому путешественнику считать его затерянным в Тибетских горах раем. Но по прошествии нескольких часов эта идиллия рушится: Лицзян наводняют толпы туристов, бродящих большими группами за экскурсоводами и сметающих всё в сувенирных лавках. А среди толп людей с фотоаппаратами и видеокамерами, ещё можно различить разноцветных и почему-то кажущихся совсем фальшивыми бабушек-наси, которые продают «древние» карты старого города, на которых можно найти, например, и такую «культурную достопримечательность», как фаст-фуд KFC; тибетцев на лошадях, с которыми можно сфотографироваться за небольшую плату, и других участников этого постановочного шоу, чьею целью является доказать, несмотря на очевидность обратного, тот факт, что Лицзян остаётся таким же необычным и экзотическим местом, как и сотни лет назад.
Но в Лицзяне на самом деле изменилось очень много. Частью – «благодаря» человеку, частью – по вине природы. Всего через несколько лет после того, как Гуляр покинул Лицзян, город пострадал от разрушительного землетрясения, и потому сейчас выглядит уже совсем не так, как в сороковых годах прошлого века. Но катаклизмы, производимые человеком, явились, наверное, наиболее значительными. Отреставрированные или построенные совсем недавно «древние» достопримечательности, длинные ограды и высокие заборы, строгие билетёры и назойливые экскурсоводы, кафе с голосистыми зазывалами и громкий шум музыки в клубах… Словом, та самая цивилизация, от которой когда-то пытался убежать Гуляр.
А гордые и своенравные наси, описываемые Гуляром как люди, которые просто от природы были настолько независимы и свободолюбивы, что были неспособны к службе любого рода – что же стало с ними? Потомки тех самых наси теперь служат всего лишь хорошим историческим фоном для разыгрываемого вокруг действа с жутко официозным названием «развитие туризма, основанного на местных сообществах». И неудивительно, что культура наси, а точнее говоря, её туристически оправданная составляющая, восстанавливается и развивается весьма успешно. Ведь китайцы всегда культивируют то, что хорошо продаётся (причем, временами, культивируют, даже несмотря на серьёзные идеологические разногласия). В одном город точно не изменился: в историческом центре современного Лицзяна до сих пор нет автомобилей, потому как их перемещение там запрещено. И только местные полицейские изредка патрулируют город на своих миниатюрных и тихих электромобилях. Наси и их забытые короли «Одну вещь я усвоил хорошо: дружба наси не давалась за просто так или по воле случая, её нужно было заслужить. Она также не могла быть куплена подарками, потому что за подарком следовал ответный, и чем дороже был ваш подарок, тем более непосильной была эта ноша для наси, ведь в ответ нужно было подарить нечто такое же ценное.»* Как ни странно, но чужаку из России удалось завоевать дружбу наси. Интересно, что несмотря на его высокую и важную для города должность, лучшими друзьями Гуляра стали не местные «шишки», а обычные небогатые люди. Именно их любовь смог снискать Гуляр своей жизнью в Лицзяне. И именно их с огромной тоской описывал он позже в своей книге. Он жил так же, как и большинство местных жителей, ходил в те же магазины, торговался на рынке, участвовал в праздниках, переживал вместе с ними все трудности, интересовался их культурой и говорил на их языке. Он лечил людей, помогал им обустраивать кооперативы и знакомил их с достижениями технического прогресса, просто помогал им любыми возможными способами.
Надо сказать, что к тому моменту, когда Гуляр попал в Лицзян, королевство наси уже давным-давно прекратило своё существование, и наследные принцы династии Му в те дни не имели решительно ничего, кроме своих титулов. Да и их дворянская честь также успела претерпеть существенные изменения. Один такой принц даже работал у Гуляра секретарём, и, по имеющемуся описанию, одним из немногих положительных качеств сего индивида было умение писать прекрасные отчеты на прекрасном китайском языке. За этот свой талант он и смог весьма долго продержаться у Гуляра, несмотря на замеченное за ним воровство, постоянные опоздания и прогулы, жадность и любовь к опиуму. Ну а к нашим дням от королей наси остались лишь их дворцы, которые теперь используются на полную катушку, как одни из главных туристских достопримечательностей Лицзяна. Монастыри-призраки «В Лицзяне было пять буддийских монастырей, принадлежавших к Красной секте Тибетского ламаизма. Они живописно располагались в предгорьях и были окружены лесами…Загадочная доктрина Тантрического буддизма, её красочные обряды и духовная связь с Лхасой были весьма привлекательными для наси.»*
Гуляр, не будучи буддистом, тем не менее, поддерживал хорошие отношения с обитателями многочисленных монастырей, окружавших Лицзян. Что интересно, среди всех окрестных монастырей самое большое внимание в своей книге он уделяет описанию Шангри Мупо, располагавшегося возле одноименной горы, имевшей, к слову, особое значение для буддистов (по легенде, это была одна из тех немногочисленных гор, где обитали боги). Но попробуйте сейчас найти указанный монастырь – сомневаюсь, что это у вас получится. На самом деле, годы культурной революции не могли пройти для монастырей Лицзяна бесследно. Большая часть их была разрушена, и, очевидно, Шангри Мупо стал одним из тех монастырей, отстраивать заново которые никто не стал, даже в последние годы, когда буддийские святыни восстанавливаются не сколько ради веры, сколько ради финансовой выгодности и любви иностранных туристов к подобной экзотике. Монастырей такого рода в окрестностях Лицзяна более чем предостаточно.
А чем же занимаются монахи, о которых так положительно когда-то отзывался Гуляр? Прискорбно, но и их не обошло пагубное влияние цивилизации, поэтому сейчас парни и мужчины в бордово-желтых одеяниях днями напролёт только и делают, что настойчиво и даже с некоторой наглостью выпрашивают милостыню на улицах Лицзяна у туристов со всех концов земли. Но если вам захочется посмотреть на нечто совершенно другое, то километрах в шести от деревеньки Байша – древней столицы королевства наси, до сих пор можно найти руины монастыря Фугуо, бывшего некогда одним из самых больших монастырей Лицзяна. Нет, здесь не увидишь ярко одетых монахов, украшенной золотом утвари и любопытных туристов. Но зато у развалин Фугуо есть одно большое преимущество перед многим из того , что сейчас имеется в округе: они – настоящие, и в этом нет никаких сомнений. Кооперация и национализация «К лету 1949 года здесь работало уже сорок пять промышленных кооперативов. Среди них были шерстопрядильные, ткацкие и вязальные общества, общества по изготовлению изделий из латуни и меди, мебельное общество Минкя, общество по изготовлению сухой лапши, общество по изготовлению плужных лемехов, тибетские кожевенные и обувные общества, а также множество других.»*
Хочется верить, что созданная Гуляром система кооперативов, стала прародительницей современных лицзянских предприятий, производящих изделия народного промысла. И несмотря на то, что не все и не сразу поняли смысл предлагаемых Гуляром преобразований, в конце концов, большая часть жителей Лицзяна и его окрестностей, смогла понять ту простую истину, что путем сотрудничества друг с другом можно расширить производство и заработать намного больше, нежели поодиночке. Именно Гуляр познакомил наси с прядильным колесом, и в последующие годы это технологическое нововведение произвело настоящий переворот в местной шерстопрядильной промышленности. Не останавливаясь на достигнутом, он пытался создавать кооперативы и в других, менее популярных у местного населения, сферах, помогал людям в получении кредитов и защищал их интересы в государственных органах. Результаты, достигнутые Гуляром в Лицзяне на ниве кооперативного движения, были весьма впечатляющими, не сказать выдающимися. Но наступил 1949 год, а с ним пришла революция, превратившая Китай в Китайскую Народную Республику с Мао Цзе Дуном во главе. Естественно, что цели, поставленные когда-то перед Гуляром, и цели, к которым стремилось новое китайское правительство, разительно отличались. Все его кооперативы строились на межличностных отношениях и никогда не имели в своем составе слишком много людей. Тогда как новое китайское правительство уже мечтало о кооперативах с тысячами и десятками тысяч членов (о гигантских колхозах, другими словами), создаваемых не для людей и не по их желанию, а для потребностей большой страны и исключительно по команде из центра. В конце концов, Гуляру, как представителю враждебных коммунистам сил, пришлось втайне от всех, вместе со своим другом, знаменитым исследователем Джозефом Роком, покинуть Лицзян. Выбора по большому счету не было – арест Гуляра был лишь вопросом времени, и никакой авторитет уже не мог спасти его от новых порядков. Неугодных новому режиму людей арестовывали и расстреливали, число друзей неуклонно уменьшалось. Всё происходящее казалось Гуляру до боли знакомым, и он понимал, что медлить нельзя. Возвращение Гуляра «Со слезами на глазах мы пристегнули наши пояса. Самолет вырулил к дальнему концу поля, а затем с ревом взлетел. Толпа наси и тибетцев махала нам руками в то время, когда мы пролетали над долиной и поднимались ввысь. Медленно мы миновали наш любимый Лицзян, с его черепичными крышами и бегущими ручьями, а затем начали набирать высоту для того, чтобы пересечь хребет Наньшань. Последним, что мы смогли увидеть, была великая Река Золотого Песка, извивающаяся по своему глубокому ущелью посреди гор. Затем стемнело.»* Покидая Лицзян, Гуляр понимал, что навсегда оставляет свой рай. Хотя, скорее всего, он не мог не понимать и того, что рая больше нет. И если первыми на него посягнули коммунисты, то, как мне кажется, основной урон был причинен намного позже – тогда, когда китайское правительство решило развивать в этом горном регионе массовый туризм. Гуляр, тем не менее, вернулся в Лицзян, пусть и не сам, а посредством своей книги. Ведь сегодня в любой книжкой лавке города можно увидеть его «Забытое королевство». А значит, люди могут узнать, каким это место было раньше, ещё до того, как о наси решили вспомнить, нанеся последний и решающий удар по их самобытности и древнему укладу жизни.
|
 |
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
||
|
Начало